Доктор Джемс Мартин, судебный психиатр, вошел в тюремное здание. Его задачей была оценка психического состояния Эдварда, приговоренного к высшей мере. От заключения Мартина зависело, состоится ли казнь. Если специалист найдет признаки безумия, исполнение приговора отменят.
Предыдущий эксперт свел счеты с жизнью. Эта мысль не давала покоя. Эдвард, серийный убийца, утверждал, что он демон по имени Нефариус. За долгую карьеру Мартин встречал множество бредовых идей. Но этот случай ощущался иначе.
В стерильной комнате для бесед его уже ждал заключенный. Эдвард сидел спокойно, его взгляд был непривычно сосредоточенным. Обычно пациенты с подобными заявлениями проявляли возбуждение или отрешенность. Здесь же чувствовалась холодная, почти физическая уверенность.
"Добрый день, Эдвард. Я доктор Мартин", — начал специалист, открывая папку.
"Добрый день, доктор", — ответил тот. Голос был ровным, без эмоций. "Но я не Эдвард. Вы можете называть меня Нефариусом".
Мартин сделал первую пометку. "Понятно. Расскажите, почему вы так считаете?"
Заключенный слегка наклонил голову. "Объяснения бесполезны. Вы, люди, ограничены своими органами чувств. Вы проверяете мой ум на ясность, используя критерии, созданные для самих себя. Это похоже на попытку измерить океан чайной ложкой".
Фраза была построена странно логично для бредового утверждения. Не было обычной путаницы, скачков мыслей. Мартин почувствовал легкий холодок вдоль спины. Он задал стандартные вопросы о датах, месте, текущих обстоятельствах. Эдвард отвечал безупречно точно.
"Вы отлично ориентируетесь в реальности", — констатировал врач.
"Конечно. Я в ней нахожусь. Просто вижу ее... полнее", — сказал Эдвард. Его глаза, казалось, на мгновение отразили свет неестественным образом. "Ваш предшественник тоже сначала не верил. Потом он стал видеть. И не выдержал того, что открылось".
Мартин отложил ручку. Профессионализм боролся с внезапным приступом иррациональной тревоги. Он вспомнил отчет о самоубийстве коллеги — никакой предсмертной записки, лишь выражение крайнего ужаса на лице.
"Ваши утверждения — это способ справиться с виной?" — спросил он, возвращаясь к протоколу.
Эдвард, или тот, кто им себя называл, тихо рассмеялся. Звук был сухим, без веселья. "Вина? Интересная человеческая конструкция. Нет, доктор. Это не отрицание. Это предупреждение. Вы ищете безумие в моих словах. Но что, если безумие — это просто иное видение истины, к которому ваш разум не готов?"
Сеанс продолжался. Ответы были связными, интеллект — острым. Не было ни одного классического симптома психоза, которые могли бы отменить казнь. Только это стойкое, рационально поданное убеждение в собственной демонической природе и зловещие намеки.
Заполняя заключительные бумаги, доктор Мартин колебался. Как эксперт, он обязан был констатировать: осужденный понимает характер своих действий и последствия. Юридически — он вменяем.
Но когда он покидал камеру, его охватило странное чувство. Он не смог найти безумие в Эдварде. Вместо этого он унес с собой неприятный вопрос: а что, если проверяли не того? И тихий, ледяной страх, который уже никогда его не покинет.
